Политические репрессии в Омске в годы «послевоенного сталинизма»

Репрессии по политическим мотивам характерная черта сталинского времени. Статистика по стране в целом свидетельствует, что в годы послевоенного сталинизма (май 1945 − март 1953) наблюдалась тенденция к снижению количества осуждённых по политическим мотивам. Если в 1945 г. по данным КГБ по этой статье было осуждено 91526 человек, 1948 г. −72017 человек, в 1951 г. − 55738 человек, в 1952 − 30307. Данные I спецотдела МВД СССР дают несколько иные цифры осуждённых, но подчёркивают ту же самую тенденцию[1].

Жертвами политических репрессий нередко становились самые обычные граждане, которые просто высказывали критику или жаловались на трудности жизни. Доносительство также было довольно развито. Пока не все данные по политическим репрессиям введены в научный оборот. Но в 2000−2003 годах напечатано многотомное издание «Забвению не подлежит. Книга памяти жертв политических репрессий Омской области»[2], которое содержит краткие данные о десятках тысяч репрессированных на территории области.

Конечно, основная часть репрессированных приходится на довоенный период. Но были пострадавшие по политическим мотивам и в годы войны[3] и в годы «послевоенного сталинизма». В основном рост или снижение количества репрессированных зависели от политики государства. В первые послевоенные годы доминировали всё-таки внесудебные преследования (увольнение с работы, исключения из партии из комсомола, исключение из вуза (для студентов). Но были и более жестокие репрессии…

Тем более, что после войны наблюдается определённый рост инакомыслия и даже создание в некоторых городах молодёжных антисталинских организаций[4]. Приговоры выносили как областной суд, так и Особое совещание при МГБ СССР. В последнем случае не было ни состязательного процесса, ни даже участия подсудимого.

Литератор Л.В. Шевчук, который, в годы учёбы в Омской юридической школе, некоторое время работал помощником адвоката, рассказывает о политическом процессе в областном суде, на которых он присутствовал в 1944 − 1945 гг. Подсудимым был «военнообязанный, боец стройбата» («доходяга», уточняет Л.В.). После работы в холодном бараке он, наливая из чайника «бурду», сказал насмешливо: «А черкес, наверно такой чай не пьёт…». После доноса его взяли, и он признался, что под «черкесом» имел в виду «товарища Сталина». Мужику, как пишет Шевчук, дали за антисоветскую пропаганду десять лет лагерей[5].

В феврале 1953 г. был осуждён по политической статье и коллега Л.В. Шевчука по журналистской работе в газете «Молодой сталинец» Эдуард Брижатюк. Ему, ветерану Великой Отечественной войны, приписали «восхваление американской техники»[6]. Особое внимание уделяли спецслужбы людям, имевшим судимость по политической статье. Пример такого рода − пекарь И.П. Алехин[7]. Таких осуждённых-«повторников» было немало, и далеко не всегда они получали ссылку. Многие вновь отправлялись в лагеря.

Имеются данные и об освобождении некоторых из политзаключённых сразу после войны на основании амнистии (по Указу Верховного Совета СССР от 7 июля 1945 г.). Один из таких примеров: вахтер военизированной охраны завода В.А. Абрамов[8] .

Знакомясь со списками репрессированных в первые послевоенные годы, обращаешь внимание, что среди них было особенно много представителей национальных меньшинств: немцев, калмыков, латышей, украинцев и белорусов с присоединённых в 1939 г. от Польши земель. В годы войны в Омскую область было привезено немало «спецпереселенцев», часть из них доставлялась и в первые послевоенные годы. Большинство из них жило в сельской местности. Им под угрозой тюремного срока было запрещено покидать места своего спецпоселения. В 1948 г. был принят Указ ПВС СССР «Об уголовной ответственности за побеги из мест постоянного поселения лиц, выселенных в отдалённые районы Советского Союза в годы Великой Отечественной войны». Кара за «самовольный выезд (побег)» − 20 лет каторжных работ[9].

Обязательны для спецпоселенцев были и периодические отметки в комендатурах. Среди жителей области были и представители нацменьшинств, которые не находились на спецучёте, на положении спецпереселенца, а проживали в омских колхозах или (реже) в городе Омске. Недовольство нацменьшинств (особенно спецпереселенцев) своим неравноправным положением, эмоциональные высказывания в связи с этим, нередко трактовались властями как «антисоветская агитация». Характерная деталь: большинство из тех, кто вёл, по мнению следствия, такую «антисоветскую агитацию» относились к категории малограмотных и неграмотным, лишь некоторые имели начальное образование. Вот характерные примеры: Ф.Ф. Беллер[10], Ф.С. Бойко[11] и др.

Особую категорию осуждённых составляли «репатрианты», которые вернулись в СССР из Китая после того как Советская Армия разгромила японцев. Некоторые из них оказались в Омской области, но находись под присмотром органов НКВД-МГБ. Не все из них смогли быстро осознать опасность откровенных высказываний о советских порядках. Один из такого рода процессов − суд над Б.А.Бабкиным в июле 1951 г. [12].

Одним из таких попавших в ведение органов репатриантов» был и Александр Петрович Баранов. Он оказался в Харбине в 1917 году, когда было ему всего 11 лет. Отец его в 1917 году умер. Мать вторично вышла замуж за инженера-технолога, направленного на службу в Харбин, где работал он по своей специальности на КВЖД. Образование он получил домашнее, сдал экстерном экзамены за курс коммерческого училища, стал рисовать плакаты для кинотеатров, подрабатывал суфлером в театре. В 1923 году Баранов подал документы о приеме его в советское гражданство, получил подтверждающую этот факт квитанцию и стал с того времени так называемым «квитподданным» СССР.

Когда начался массовый отъезд сотрудников КВЖД на родину, Баранов, по совету матери, возвращаться не стал. В 1929 г. перебрался из Харбина в Шанхай. Познакомился с представителем знаменитой американской кинокомпании «XX век фокс» Ф.Лопато. По его рекомендации переехал в Тяньцзин на работу в принадлежащий некоему Таматти театр «Гранд», управляющим которого был хороший знакомый Лопато американец Краудер. В Тяньцзине он задержался на четыре года, изредка выезжал в Пекин для демонстрации картин компании «XX век фокс». Там же, в Тяньцзине, Баранов познакомился с Ф.И. Шаляпиным и А.Н. Вертинским, сопровождая их в качестве администратора.

После занятия Шанхая японцами все концессии у англичан и американцев были отобраны и переданы марионеточному китайскому правительству. Баранов был уволен. Устраивал ревю и постановки групп артистов в качестве администратора. Вскоре Баранова пригласил к себе секретарь общественного собрания, где они гастролировали, и предупредил, что по решению эмигрантского комитета спектакли с участием артистов — советских граждан запрещаются. Вот тут-то Баранов и совершил поступок, который позднее явился одним из пунктов его обвинения: желая продолжать творческую работу труппы и как-то материально обеспечить артистов (и себя, конечно), он предложил им отказаться от советского гражданства. Тогда же вместе с заведующим культотделом эмигрантского комитета и одновременно редактором прояпонской антисоветской газеты «Возрождение Азии» Савинцевым принял участие в постановке кинокартины «Былая Россия».

После освобождения Шанхая от японцев Баранов работал администратором театра в клубе граждан СССР, подрабатывал на стороне оформлением витрин, рисованием плакатов и рекламы. Позднее поступил на работу в кинокомпанию «Эйжиа Фильм», а в начале 1946 года, встретившись вновь с Ф. Лопато, устроился на работу в представительство кинокомпании «XX век фокс», откуда в августе того же года перешел в «Совэкспортфильм», где и проработал до отъезда в СССР в сентябре 1947 г. 10 февраля 1948 г. А.П. Баранов был арестован и обвинён в том, что «способствовал развитию враждебной Союзу ССР идеологии путем сотрудничества с иностранными кинотеатральными фирмами, связи с русским эмиграционным комитетом и участия в постановке кинокартины «Былая Россия». 14 сентября 1949 г. Особым совещанием при НКВД СССР А.П. Баранов по ст. 58-3, ст. 58-10 ч. 1 УК РСФСР был приговорён к 25 годам лишения свободы в ИТЛ. Отбывал наказание в «Озерлаге». Лишь в 1956 году заместитель Генерального прокурора СССР принес по его делу протест, в котором опять же не оспаривал его вины по всем пунктам обвинения, просил снизить ему наказание до 5 лет и за отбытием наказания освободить из лагеря со снятием судимости. 21 июня 1956 г. президиумом Омского облсуда А.П. Баранову мера наказания была снижена до 5 лет лишения свободы и по Указу ПВС от 27 марта 1953 г, освобожден. Реабилитирован 9 ноября 1993 г.[13]

В период борьбы с «врачами-отравителями» аресты врачей (преимущественно евреев) проходят и в Омске. Но в рамках этой кампании арестовывали не только евреев. В частности, есть информация об аресте и осуждении на 25 лет заведующего кафедрой ветеринарного института Н.Н. Болдырева (русского), венеролога Г.А. Шустерова и педиатра О.Л. Лурье (двое последних – евреи)[14].Обращает на себя внимание, что они были осуждены не только после смерти Сталина, но и после реабилитации московских «врачей-отравителей». Возможно, имела место политическая инерция прежней кампании. Но представляется также вероятным, что эти врачи высказывали некую крамолу в связи с обострением советско-израильских отношений, приведших к разрыву дипломатических связей в феврале 1953 г. Смерть вождя поставила точку в кампании «дела врачей».

В целом можно заметить, что в Омске политические процессы и кампании развивались подобным образом с акциями по всей стране. Кампанию власти использовали для того, чтобы избавиться от «политически неблагонадёжных элементов» (имел судимость по политическим статьям, репрессированных родственников и т.п.). После смерти Сталина и реабилитации «врачей-отравителей» политические репрессии свёртываются вплоть до декабря 1956 г., когда началось «послевенгерское похолодание» (репрессии 1956-1958 гг.).

Примечания [1] Попов, В.П. Государственный террор в советской России. 1923-1953 гг.: источники и их интерпретация // Отечественные архивы.- 1992.- № 2.- С. 28; Лунеев, В.В. Преступность XX века.- М, 1997,- С. 180; Кудрявцев, В.Н., Трусов, A.M. Политическая юстиция в СССР.- М.: 2000.- С. 314. (Первоисточник: ГАРФ. Ф. 9401. Oп. 1. Д. 4157. Л. 201-205). [2] Забвению не подлежит: Книга памяти жертв политических репрессий Омской области / Адм. Омской обл.; Ред.-изд. совет: А. И. Казанник (гл. ред.), С. А. Алексеенко (зам. гл. ред.) и др.— Омск: Омское кн. изд-во.—Т.1− 9, 2000−2003. [3] О репрессированном литераторе Б.Ф. Леонове см. книгу: Сизов С.Г. «Двадцатый век – не для камина»: Историческая реконструкция судьбы репрессированного литератора Бориса Леонова: монография.– Омск: Изд-во ОмГПУ ; изд. дом «Наука», 2008. – 412 с., ил. [4] См.: Советская жизнь. 1945-1953. С. 332 − 367. [5]ЛАА. Шевчук Л. Волчий билет (Записки инакомыслящего). – Омск, 1997. – Ч.1. С. 13 — 14. [6] Забвению не подлежит. Книга памяти жертв политических репрессий Омской области. Т.1. А− Б.− Омск: Омское кн. изд-во, 2000. − С. 354−355. [7]Там же. С. 79. [8]Забвению не подлежит. Книга памяти жертв политических репрессий Омской области. Т.1. А−Б. −Омск: Омское кн. изд-во, 2000. С.42. [9]Указ ПВС СССР «Об уголовной ответственности за побеги из мест постоянного поселения лиц, выселенных в отдалённые районы Советского Союза в годы Великой Отечественной войны» // Забвению не подлежит. Книга памяти жертв политических репрессий Омской области. Т.5. Л−М. −Омск: Омское кн. изд-во, 2002. − С. 30. [10]Забвению не подлежит. Книга памяти жертв политических репрессий Омской области. Т.1. А−Б. −Омск: Омское кн. изд-во, 2000. −С. 245 [11] Там же. С. 310. [12] Там же. С. 168. [13] Там же. С.470−474. [14] Шевчук Л.В. Записки коренного омича (Исповедь сына века).– Т. 2. – Омск, 1986. — С. 214. – (Рукопись).